[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

Стараясь не обращать внимания на ползающих по животу и ноге змей, Шэнь Цинцю спросил:

– Выходит, ты, вроде как, двоюродный брат Ло Бинхэ? Слушай, а ты не мог бы приказать им… не лезть ко мне под одежду?

– Могу, – вздохнул Чжучжи-лан. – Но, похоже, им так понравился мастер Шэнь, что они едва ли меня послушают.

Да так я тебе и поверил [17]!

Проглотив возмущение, Шэнь Цинцю поинтересовался:

– А что ты сам делал во дворце Хуаньхуа?

– Я прибыл туда по одному делу, – уклончиво отозвался Чжучжи-лан, – и уж никак не ожидал встретить там мастера Шэня.

Сердце Шэнь Цинцю совершило кульбит в груди.

– По делу, говоришь? А оно случайно не имеет отношения к Ло Бинхэ?

Решили сплотить ряды перед лицом враждебных сил Царства демонов? Замыслили переворот? Или это было то самое «потрясающее небо и землю семейное воссоединение после многих лет разлуки с рыданием на плече друг друга»?

На сей раз Чжучжи-лан лишь улыбнулся, не удостоив его ответом.

– Сдается мне, это едва ли было трогательное семейное воссоединение, – буркнул Шэнь Цинцю, не удержавшись.

– Я лишь следовал приказу моего господина, – неторопливо отозвался Чжучжи-лан.

– А твое тело происходит из цветка росы луны и солнца? – не унимался Шэнь Цинцю.

Если да, то никаких проблем; на самом деле, Шэнь Цинцю опасался, что Чжучжи-лан использовал росток, чтобы возродить Тяньлан-цзюня. К этому времени тот уже много лет покоился под горой, где каждый вдох стоил ему чудовищных усилий. Наверняка его настоящее тело просто-напросто раздавлено. Но, если он мог сбросить пустую оболочку, словно цикада, то Шэнь Цинцю не знал, откуда ожидать бури [18]. У него зародилось отнюдь не беспочвенное предчувствие, что подобный беспечный взмах крыльев бабочки мог выпустить на свободу жуткого монстра. Воистину, он не успокоится, пока не получит ответа.

– Доставить меня в Царство демонов – тоже приказ твоего господина? – потребовал он.

Однако, стоило коснуться Тяньлан-цзюня, как Чжучжи-лан захлопывался, словно устрица, вместо ответа натягивая вежливую улыбку, при виде которой Шэнь Цинцю хотелось его придушить. Лишь когда заклинатель оставил свои попытки, тот удосужился открыть рот, чтобы поведать в безупречно вежливой манере:

– Прошу, отдыхайте, мастер Шэнь. Если вам что-то понадобится, дайте знать, и я обо всем позабочусь. Мы должны отбыть не позднее завтрашнего дня.

– У тебя есть деньги? – сухо бросил Шэнь Цинцю.

– Есть, – охотно отозвался Чжучжи-лан.

– Могу я ими воспользоваться?

– Как пожелаете.

– Я хочу женщину.

Чжучжи-лан устремил на него непонимающий взгляд.

– Разве ты не уверял, что позаботишься обо всех моих нуждах? – начал выходить из себя Шэнь Цинцю. – Мне нужна женщина – чего тут непонятного? И убери этих змей!

Это наконец-то стерло неизменную улыбку с лица Чжучжи-лана. Немного поколебавшись, он кивнул. Усмехнувшись про себя, Шэнь Цинцю поднялся с кровати и надел верхнее одеяние. Чжучжи-лан медлил, явно раздумывая, куда направиться. Не дожидаясь, пока он определится, Шэнь Цинцю вышел за дверь – и его спутник последовал за ним хвостом.

Прежде, нося гордое звание лорда пика Цинцзин, он неукоснительно заботился о своей репутации, так что, сколько бы ни донимали его плотские желания и любопытство, он и не думал переступить порог борделя. Теперь же ему наконец представится такая возможность. Не обращая внимания на плетущегося следом Чжучжи-лана, он шествовал по улицам города, пока его внимание не привлекла вывеска «Радушный красный павильон» [19], куда он и направил свои стопы.

Вскоре перед глазами запестрили яркие декорации, а в нос ударил запах пудры. Чжучжи-лан уселся за стол, застыв подобно горе Тайшань.

– Что это за выражение на твоем лице? – не выдержал Шэнь Цинцю.

Чжучжи-лан отвел глаза:

– Просто… я не понимаю, что может искать мастер Шэнь в подобном месте.

– Скоро узнаешь, – буркнул в ответ Шэнь Цинцю.

Стоило ему это произнести, как по ним профланировала одна из певичек – на вид слегка постарше Шэнь Цинцю, с изрядным количеством косметики на лице. Прижимая пипу [20] к груди, она уселась на расписанную цветами скамью – и тут же потрясенно застыла, встретившись взглядом с заклинателем.

Не понимая, в чем причина подобного, Шэнь Цинцю кивнул ей, окликнув:

– Что с вами, барышня [21]?

Тотчас взяв себя в руки, она расплылась в радушной улыбке:

– Прошу, не взыщите, господин – просто вы очень хороши собой и напомнили мне слугу одной моей старой знакомой – но, должно быть, меня подвели глаза.

Опустив голову, она ударила по струнам и запела.

Шэнь Цинцю уже принялся нашептывать на ушко сидящим рядом с ним девушкам, вовсе не собираясь слушать ее пение, но после первых же двух фраз он вскинулся:

– Барышня, что это вы поете?

– Ваша покорная служанка исполняет новую популярную балладу [22] «Сожаления горы Чунь [23]», – прервав пение, мелодичным голосом ответила та.

Лицо Шэнь Цинцю мигом потемнело:

– Знаете, наверно, мне почудилось, что я услышал два знакомых имени – не могли бы вы их повторить?

– Неужто господин еще не слышал этой песни? – улыбнулась певичка, прикрывая лицо рукавом. – В ней поется о Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ.

В голове Шэнь Цинцю воцарилась звенящая пустота.

Когда это они успели стать героями чертовой баллады?

Вежливо отказавшись от услуг осаждавших его девушек, Чжучжи-лан сидел рядом тихо как мышка – лишь слегка подрагивающие плечи выдавали его истинные чувства.

– Гм… – откашлялся Шэнь Цинцю. – Могу я спросить, о каких таких… сожалениях этой самой горы там идет речь?

– О, господин, вам даже это неведомо? – с готовностью зачирикали сидевшие рядом с ним девушки. – В «Сожалениях горы Чунь» говорится о горечи невысказанных чувств между Шэнь Цинцю и его учеником Ло Бинхэ, об их запретной любви…

Шэнь Цинцю умудрился выслушать их до конца, не переменившись в лице – впрочем, его заслуги в этом не было, ибо он попросту окаменел от шока и возмущения.

Если изложить сюжет в двух словах, то жили-были на некоей горе Чунь бесстыжие мастер с учеником, которые, пренебрегая своими прямыми обязанностями, все свои дни и ночи посвящали па-па-па, спускаясь с горы, лишь чтобы сражаться с монстрами, а потом вновь заниматься па-па-па, улаживая с помощью па-па-па все свои недоразумения, все еще жаждая па-па-па даже на пороге смерти, которая не помешала им предаваться все тому же самому, и счастливо возобновив па-па-па после воскрешения… вот такая